Новая газета, 29.11.2010

26 ноября 2010 года Государственная дума приняла заявление «О Катынской трагедии и ее жертвах». Это заявление — несомненный шаг вперед на пути к правде о Катыни: впервые в обращении столь высокого ранга заявлено об официальном признании Россией того факта, что «Катынское преступление было совершено по прямому указанию Сталина и других советских руководителей».

Целых 20 лет отделяет это обращение от предыдущего документа, выражавшего официальную позицию нашей страны, — заявления ТАСС от 13 апреля 1990 года. Тогда «советская сторона», после без малого полувека лживых попыток свалить вину на гитлеровцев, впервые признала, что почти 15 тысяч польских военнопленных были убиты в апреле-мае 1940 года советскими карательными органами, которые в Заявлении ТАСС вместо зловещей аббревиатуры НКВД были обозначены стыдливым эвфемизмом «Берия, Меркулов и их подручные».

Хотя «Катынская трагедия» и была названа в заявлении ТАСС 1990 года «одним из тяжких преступлений сталинизма», однако о личной ответственности Сталина тогда объявлено еще не было. Только в 1992 году, когда президент Ельцин распорядился обнародовать решение Политбюро ЦК ВКП(Б) от 5 марта 1940 г. вместе с инициирующей запиской Берии и другими секретными документами советского партийного руководства, Сталин с несколькими членами Политбюро были фактически изобличены в том, что отдали приказ о бессудном расстреле польских военнопленных и узников тюрем.

Затем наступили 18 лет молчания российской власти о «Катынском деле». Правда, весной нынешнего года премьер-министр Путин и президент Медведев нарушили это молчание своими высказываниями о виновности Сталина, однако официальное признание Россией личной ответственности Сталина и его соратников как главных виновников Катынского преступления впервые сделано только сейчас. Катынское преступление осуждено в заявлении Госдумы как акт террора и массового преследования, которым подвергались и свои, и иностранные граждане, многие тысячи из них были уничтожены сталинским режимом по отработанной технологии массовых убийств.

Такое официальное признание, сделанное на высшем государственном уровне, крайне необходимо прежде всего для нашей страны. Будет замечательно, если результатом станет улучшение отношений с Польшей, но Катынь — это в первую очередь наша неотложная внутренняя проблема, для разрешения которой надо предпринять как минимум четыре юридических действия. Политическая декларация, даже самая правильная, не сможет их заменить. Если объявят, что заявление Госдумы означает окончательное закрытие «Катынского дела» в России, положительный шаг превратится в свою противоположность — средство недопущения действительного разрешения «катынской» проблемы.

О каких четырех правовых шагах идет речь?

Во-первых, необходима адекватная юридическая квалификация Катынского преступления, вместо квалификации, объявленной шесть лет назад нашей Главной военной прокуратурой как «превышение власти несколькими должностными лицами из руководящего состава НКВД СССР» — т. е. как общеуголовное преступление, а не политические репрессии. Такую юридическую квалификацию по отношению к акту государственного террора иначе как издевательской не назовешь.

Понятие политических репрессий, массового террора в советском Уголовном кодексе, действовавшем в 1940 году, отсутствует, но неотъемлемой частью международного права по сей день является Устав Международного военного трибунала, который в 1945—1946 годах судил в Нюрнберге главных нацистских преступников. На том процессе советский обвинитель, обвиняя в злодеянии гитлеровцев, квалифицировал катынский расстрел в соответствии с 6-й статьей Устава как военное преступление и преступление против человечности. Сегодня Россия признает, что злодеяние было совершено Советским Союзом, квалификация же представляется актуальной и поныне.

Во-вторых, необходимо процессуальное установление всех ответственных за совершение преступления. Ограничивая круг виновных лишь несколькими руководителями ведомственного уровня, Главная военная прокуратура исключает Сталина и других членов руководства СССР из состава главных виновников и инициаторов катынского расстрела, официально названного 20 лет назад тяжким преступлением сталинизма, а сегодня — актом произвола тоталитарного государства.

В-третьих, совершенно необходимо признать поименно каждого из польских военнопленных и заключенных, расстрелянных по решению Политбюро от 5 марта 1940 года, жертвами политических репрессий в соответствии с действующим российским Федеральным законом «О реабилитации жертв политических репрессий».

Пока же Главная военная прокуратура отказывается не только признать политический мотив их бессудной казни (хотя он однозначно указан в обнародованном документе Политбюро — записке Берии Сталину с предложением расстрелять польских военнопленных и заключенных, «исходя из того, что все они являются закоренелыми, неисправимыми врагами советской власти»), но и сам факт гибели каждого отдельного военнопленного. Даже в отношении тех, чьи личности были установлены в ходе эксгумаций в Катынском лесу и других местах захоронения, в том числе эксгумаций, проведенных самой Главной военной прокуратурой!

В-четвертых, должны быть рассекречены и обнародованы все материалы расследования «Катынского дела», которое Главная военная прокуратура вела с 1990 по 2004 год, а также те документы НКВД–КГБ о катынском расстреле, которые, как выяснилось в ходе закончившегося недавно судебного процесса, хранятся в архиве ФСБ и остаются секретными до настоящего времени!

Поясню, что в Московском городском суде рассматривалось требование общества «Мемориал» признать незаконными засекречивание Главной военной прокуратурой и сохранение Межведомственной комиссией по защите государственной тайны режима секретности ключевого документа, содержащего все результаты расследования, — Постановления о прекращении «Катынского дела» за смертью виновных. Суд отказал в удовлетворении заявления, и «Мемориалу» пришлось на днях подать кассационную жалобу в Верховный суд Российской Федерации.

Оценка нынешнего заявления Госдумы в значительной степени зависит от того, будет ли оно способствовать вышеперечисленным правовым действиям. Боюсь, что может случиться наоборот, прежде всего в отношении юридической реабилитации расстрелянных военнопленных, — так как заключительная фраза заявления Госдумы утверждает, что жертв «Катынской трагедии» «уже с исчерпывающей очевидностью реабилитировала сама история». Чего вы еще требуете от Главной военной прокуратуры — ответят обществу «Мемориал» и родственникам расстрелянных, — если их уже «реабилитировала сама история»?

По вопросу о реабилитации жертв Катыни все инстанции российских судов были пройдены в предыдущие годы. Нам остается только ждать решения Европейского суда по правам человека в Страсбурге, который уже сейчас рассматривает жалобу родственников десяти расстрелянных польских военнопленных.

Перспективы раскрытия засекреченных источников — как материалов расследования Главной военной прокуратурой «Катынского дела», так и исторических документов НКВД, ревниво оберегаемых ФСБ, — тоже, к сожалению, не ясны.