Алексей Чичкин: Пилсудский и лагеря смерти

11.10.2007

В 1920–1921 годах в Польше было замучено сорок пять тысяч пленных красноармейцев

Недостроенный монумент

Официальные лица и СМИ Польши по сей день напоминают России о ее моральной ответственности за трагедию в Катыни. Часто «катынская карта» используется Варшавой для политического прессинга на Москву, особенно при возникновении осложнений в польско-российских отношениях.

Более того, некоторые польские политики настаивают на объявлении «Катыни» и некоторых однопорядковых с ней событий – выселения поляков из Прибалтики и бывшей Восточной Польши в Зауралье, Казахстан и Сибирь в 1939–1940 гг. – фактом геноцида всего польского народа. С очевидными международными последствиями для России. Не без участия польских политтехнологов Украина хочет повторить нечто подобное в отношении России в связи с известным «Голодомором» конца 1920-х – начала 1930-х годов. Однако Варшава предпочитает замалчивать факты массовой гибели в польских концлагерях многих тысяч советских военнопленных, оказавшихся там после войны 1919–1921 гг. СССР в свое время по понятным политических причинам не привлекал внимания к этой трагедии, а Польша и не пыталась оправдаться, а тем более, извиниться за содеянное в тот период.

Впрочем, по совместному решению Сталина и тогдашнего польского руководителя Б. Берута, принятому в 1951 году, не позже 1953 года должен был быть создан соответствующий мемориал в Тухолях (послевоенная Восточная Польша – Люблинское воеводство), где в 1920-е годы находился один из крупнейших польских лагерей для советских пленных. С этой целью привлекли документы специальной комиссии, работавшей в первой половине 1920-х гг., и архивы А. Серафимовича, советского писателя, историка и журналиста, участвовавшего в тех событиях.

Некролог с фамилиями погибших в польском плену красноармейцев, с передовицей А. Серафимовича, планировалось опубликовать в СССР еще в 1941 г. в связи с 20-летим Рижского мирного договора между РСФСР и Польшей. Но в марте 1941-го, когда было то 20-летие, не успели (и уже задумывались о поддержке антигерманского подполья в Польше), в апреле гитлеровцы оккупировали Балканы, а потом «помешала» Великая Отечественная война. Строительные же и другие работы в Тухолях, начатые в 1952-м, были приостановлены 7 марта 1953 года – через два дня после известия о кончине Сталина.

«Польша от моря до моря»

Пользуясь финансовой и политической поддержкой Антанты, Пилсудский и правящие круги Польши, независимость которой была в марте 1917 года провозглашена Временным правительством России, выдвигали претензии почти на все земли приснопамятной Речи Посполитой. Иными словами, Варшава предлагала Москве восточно-польскую границу, проходящую вблизи Смоленска, Киева, Витебска, Великих Лук, как в XVII веке.

Практически с момента провозглашения независимости и установления официальных границ Польши (осень 1918 года), Варшава сделала ставку на экспроприацию литовской Виленщины, всей Белоруссии и половины Украины. Последнее почти удалось осенью 1920-го года. Правда, «Польши от моря до моря» (т.е. от Балтийского до Черного моря), как официально требовали тогда тогдашние польские правящие круги, не получилось.

В Варшаве надеялись на то, что Советская Россия пойдет на уступки Польше во избежание возможного тактического союза Пилсудского и белогвардейцев. Особенно укрепились польские лидеры в таком мнении после того, как Пилсудский осенью 1919 года, когда Вооруженные силы юга России начали терпеть поражение от большевиков и откатываться назад, отказался поддержать просьбы Деникина о совместном наступлении против большевиков. Впоследствии Деникин в своих мемуарах «Очерки русской смуты» сетовал, что Пилсудский украл у них победу. Причем польский лидер известил о своем решении Ленина, Троцкого и Сталина (см., например, «Йозеф Пилсудский – легенды и факты», – Варшава, рус. яз., 1987).

Но «восточная» экспансия Польши, поддерживаемая не только Антантой, но и Ватиканом, не пошла на убыль. Стремление Советской России привнести в Восточную Европу революционную войну тоже оставалось в силе – по крайней мере, до начала НЭПа. Потому в 1920 году и разразилась широкомасштабная советско-польская война.

Согласно биографическим хроникам Ленина (М., 1977-1978), сборнику «В.И.Ленин: Военная переписка» (М., 1956) и польским источникам, в том числе социалистического периода (например, A. Leinvand, Polska Partia Sotsialistytszna vobets voiny polsko-radzietskiej, 1919-1921. – Warsczawa, 1964), руководство ЦК РКП(б) поставило задачу скорейшей советизации Польши и утверждения там большевистской власти. В июле 1920 года Ленин распорядился о «бешеном усилении наступления на белополяков».

Чем окончилась тогдашняя война с Польшей – известно. Летом 1920 года Лига Наций предлагала посредничество воюющим странам на условиях установления «этнографической границы». Эта граница, названная линией Керзона по фамилии британского дипломата, предложившего данный план урегулирования, проходила местами даже западнее нынешней белорусско-польской и украинско-польской границы. Но сокрушительное поражение молодой Красной Армии под стенами Варшавы позволило польским правителям выдвинуть более наглые территориальные претензии. По Рижскому договору от 18 марта 1921 года Польша захватила западную половину Белоруссии и примерно четверть Украины.

«Уничтожать красный собак…»

Но что произошло с жертвами той военной авантюры – советскими военнопленными и перемещенными лицами? По данным российского историка И. Сухова, наркоматы обороны РСФСР-СССР сообщали о 140 тысячах пропавших без вести, раненых, заболевших и погибших вне поля боя. Число пленных и интернированных граждан советских республик России, Украины и Белоруссии в той войне составило, соответственно, 66 тысяч и 50 тысяч. А по данным русских и белорусских эмигрантских источников 1920-1922 гг. (в частности, по сообщениям штабов 3-й Русской Армии и Народно-Добровольческой армии Белоруссии) в тогдашней Польше, советских военнопленных там было не менее 73 тысяч. Согласно меморандуму главы НКИД РСФСР Г. Чичерина польскому посольству в Москве от 9 сентября 1921 г., «...в течение двух лет из 130 тысяч русских пленных в Польше умерло 60 тысяч». Польское посольство этих данных не опровергало.

Тревожные симптомы появились еще в ноябре 1918-го, когда министр иностранных дел Польши Л. Василевский, предупреждая Москву о последствиях задержания польской миссии в РСФСР (какового задержания не было!), официально заявил, что Варшава «предпишет предпринять репрессивные меры против российских граждан в Польше». А весной 1919-го в Варшаве польскими шовинистами были зверски убиты почти все сотрудники миссии РСФСР по репатриации граждан России с тогдашних польских земель, возглавляемой С. Веселовским, (см., например, «Трибуна Коммунистычна», – М., 9 февраля 1920 г.; 22 мая 1921 г.).

Российско-украинская делегация во главе с наркомом иностранных дел Украины Д. Мануильским, пытавшаяся выяснить в 1921-1923 гг. судьбу советских военнопленных и интернированных, в итоговом докладе отмечала, что они «рассматривались польскими властями как бесправные рабы... В некоторых лагерях пленных заставляли, под угрозой убийства, вместо лошадей возить собственные испражнения. Наказания... отличаются варварской жестокостью. Переговоры по этим вопросам разбивались о саботаж польской делегации...» (см., напр., справку полпредства РСФСР в Варшаве от 10 августа 1922 г. для российского НКИДа).

Об изуверском отношении к пленным красноармейцам сообщал и Александр Серафимович, работавший в 1919-1921 годах спецкором «Правды» и «Известий» на советско-польском фронте: «Чудовищные пытки и издевательства над нашими пленными вызывали ужас у рядового состава польской армии. Но ее офицеры чуть ли не в унисон приказывали «уничтожать любым способом “красных собак”, русских “оккупантов”. Предложение советского командования о гуманном обращении с пленными и местными жителями Варшавой игнорировались. Попытки же нашей стороны привлечь к посредничеству в этом вопросе Лигу Наций или соседей Польши оказались безуспешными – из-за обструкции белополяков...».

Вышеупомянутая советская делегация в конце 1922 года была преобразована в специальную Комиссию. Но ее работа оказалась затруднена противодействием со стороны Троцкого, Тухачевского и Гамарника, которые руководили «походом» Красной Армии на Варшаву. Дело в том, что тогдашнее военное руководство РСФСР, представленное упомянутыми деятелями, высказывало польской стороне незаинтересованность в репатриации всех советских военнопленных. Об этом стало известно даже рядовым красноармейцам, впоследствии избежавшим пленения и эмигрировавшим в Германию и Литву, где они предали огласке эти сведения.

С участием А. Серафимовича, представителей Международного Красного Креста, Коминтерна и польской компартии, эта комиссия к 1924 году восстановила список примерно 80% советских солдат и офицеров, оставшихся в польском плену, погибших и пропавших без вести. Его неоднократно предлагалось опубликовать или, по крайней мере, передать польским властям. Но этот документ в итоге решили направить в советские архивы.

Отметим также, что великие князья Николай Николаевич и Владимир Кириллович, вдовствующая императрица-мать Мария Федоровна, генерал А.И. Деникин и митрополит Антоний (тогдашний руководитель Русской зарубежной православной церкви) в конце 1920-х и в 1930-х годах пытались убедить Варшаву согласиться хотя бы на цивилизованные, христианские условия упокоения праха советских солдат в Польше. Но и их призывы не были услышаны официальной Варшавой.

Прообразы Освенцима

Бесчеловечные распоряжения тогдашних польских руководителей вызывали протесты у некоторых польских офицеров. Так, полковник Генштаба армии Польши И. Матушевский в докладной записке Пилсудскому (февраль 1922 года) писал: «...Особенно «прославился» лагерь в Тухолях, который интернированные и пленные называют лагерем смерти, где погибло около 22 тысяч красноармейцев...»

Таких лагерей, по данным польских, а также русских, украинских и белорусских источников (в том числе эмигрантских) тех лет, было четыре. Но фактически прообразами Освенцима-Майданека-Катыни стали самые страшные из них – в Стшалково и Тухолях.

По новейшим оценкам польских, германских, литовских и российских историков, из 120-130 тысяч советских интернированных и военнопленных в польской кампании 1919–1921 гг. вернулись в РСФСР 65-70 тысяч, перешли к белогвардейцам (в том числе в Польше, Германии, Румынии, странах Прибалтики) не менее шести тысяч. На постоянное жительство в Польше и соседних странах (за исключением РСФСР-СССР) остались около двух тысяч. Стало быть, в лагерях погибли как минимум 45 тысяч...

Будет ли открыта правда?

В заключение – несколько рекомендаций тем, кто захотел бы провести собственное расследование и изучить документы, свидетельствующие о гибели наших пленных. По имеющейся информации, данные о «польской Катыни» наверняка имеются в Центральном военном архиве Минобороны России и в аналогичном архиве украинского минобороны. Не исключено также, что такого рода документы есть и в архивах А. Серафимовича, не один год занимавшегося этой проблематикой. Полное же собрание его сочинений и писем до сих пор не издано. Есть они, возможно, и в польских архивах, ибо соответствующие запросы-документы были переданы Польше в 1921-1923 и 1950-1951 годах.

Примечательно также, что еще в 1994 году в «Газете выборчей» (Варшава), со ссылкой на «пилсудские» документы, было опубликовано сообщение о том, что польское руководство в 1920-1921 гг. отдавало приказы не брать красноармейцев в плен, расстреливать уже взятых, добивать раненых и т.п. Однако польские власти не сочли нужным не только опровергать, но и вообще хоть как-то реагировать на данные факты.

Источник:
http://www.rustrana.ru/article.php?nid=31419

категории: [ ]